Худенькие, улыбчивые, в одинаковых клетчатых пальтишках из «Детского мира» – такими запомнились горожанам эти славные ребята. Это потом к первым впечатлениям добавятся исчезнувшие в одночасье электросчетчики из подъездов и алюминиевая посуда из магазинов, неповторимый аромат бальзама «Звездочка» и жареной селедки, витавший в коридорах общежития «Дружба» на Юбилейной.
А еще были самопальные джинсы и кроссовки непонятной марки «Reabouk» на городских барахолках… да много чего интересного еще было. Десять лет – с 1983 по 1993 годы – Тольятти провел под знаменем дружбы с братским народом Вьетнама.
Первая партия вьетнамских граждан – 504 юноши и 102 девушки – прибыла в Тольятти накануне Первомая 1983 года. За два года до этого СССР и СРВ заключили соглашение о подготовке квалифицированных рабочих для страны, пережившей накануне очередную войну – маленький, но кровопролитный конфликт с Китаем. Вьетнам остро нуждался в рабочих кадрах – передовом отряде строителей крепкого производства, рабочем классе. Нуждался в то время в рабочих кадрах и ВАЗ. Предполагалось, что, с одной стороны, завод окажет таким образом братскую помощь Вьетнаму, с другой – восполнит собственный кадровый дефицит. Но была и третья сторона: на горизонте маячила уже рыночная экономика, частное предпринимательство и все такое прочее. Создание первых кооперативов, развитие сферы сервиса – все это для наших людей очень скоро станет актуальным. Вьетнамцы же уже в то время давали в этом деле фору стране Советов, еще не вкусившей прелестей индивидуальной трудовой деятельности. У них тоже было чему поучиться…
ЛОТОСЫ И БОМБЫ
Появление в городе вьетнамцев тут же породило массу слухов, порой, самых нелепых. Рассказывали, например, что «привезли их вагона три, а уместились они все в один «Икарус». Что, едва заселившись в общагу, вьетнамцы повыкидывали все койки, потому что не привыкли спать высоко. Что с выданных им пальто и шапок они не срывали этикетки, так и ходили. И самое дорогое готовы были отдать за зеленые «дембельские» рубашки, которые во Вьетнаме были в большой моде…
Что касается одинаковой одежды, приобретена она была на основании того самого соглашения. Каждый приехавший в Тольятти вьетнамец получил в безвозмездное пользование белье, одежду, обувь на сумму 250 рублей. А также кредит в 150 рублей, который выплатил в первый год самостоятельной работы.
Можно, вероятно, объяснить и любовь к военной форме. Повоевать Вьетнаму на своему веку действительно пришлось немало. Недаром первых вьетнамцев на ВАЗе встречали митингами солидарности под лозунгом: «Советский Союз неизменно поддерживал справедливую борьбу с американскими агрессорами и китайскими экспансионистами!»
Руководитель всей вьетнамской группы Чан Зуй Вык высшее образование получил в Харькове и по-русски говорил довольно сносно. Особенно про войну: «Я был в Ханое в те дни, когда американские «Б-52» совершили первый налет на нашу столицу, – рассказывал он «ВА» накануне очередной годовщины провозглашения независимости Вьетнама. – Бомба упала рядом – я три дня лежал без сознания. Пятеро моих друзей, директор института, где я работал, погибли. Американцы «бомбировали» нас почти две недели. И все-таки не смогли заставить нас отказаться от борьбы за свободу…»
«Что я знал о Буй Ван Мине еще пять минут назад? – искренне удивлялся корреспондент «ВА» после разговора с другим вьетнамцем. – Разве только то, что он любит лимонад «Буратино» (как и его товарищи). А теперь вот прикоснулся к его судьбе…» Буй Ван Минь рассказал, как «нарушал магнитные бомбы в воде» – так пояснила переводчица. Садился в маленькую лодку, разгонял ее по заросшей лотосами воде, и проносился над бомбой: «Бомба взрывалась. Но лодка уже уплывала».
После таких историй на маленьких вьетнамцев в одинаковых детских пальтишках вазовцы стали смотреть по-другому…
ОН НАЗЫВАЛ МЕНЯ «ТОВАРИЩ» Я ОТВЕЧАЛ ЕМУ «ДОН-ТИ»
Прежде чем приступить к работе, вьетнамцы прошли трехмесячные курсы русского языка и профессиональное обучение по специальностям слесарь МСР, сварщик МКС и штамповщик. Особенностью профессиональной подготовки на ВАЗе стало одновременное теоретическое обучение и практика на рабочих местах с «двухнедельным циклом». Это позволяло легче усваивать технологический процесс и работать по одному графику с наставниками. Классы были оборудованы прямо в общежитии – с магнитофонами и лингафонами. Говорить по-русски вьетнамцам предлагалось и в столовой, и во время прогулок по городу и экскурсий: им показывали ГЭС, водили в краеведческий музей, на цирковые представления и стадионы. Работать вьетнамцам предстояло в цехе средней штамповки ПрП, в цехах главного конвейера, в комплексе сварки и в арматурном цехе СКП. Кто где – было четко распределено до начала обучения, поэтому часть вопросов на экзаменах касалась именно будущей работы и инструмента. К слову, специальные курсы в учебном центре прошли и воспитатели молодых вьетнамцев.
Вскоре страницы «ВА» запестрели фотографиями улыбающихся смуглых лиц. «Первого августа я впервые переступил порог цеха № 42-2, – рассказывал в 1983 году сварщик Фам Ван Фонг. – Волнение бесследно исчезло сразу после того, как я познакомился с 231-й бригадой. Здесь я увидел сварочное оборудование, на котором предстояло работать. И хотя из вьетнамских граждан в бригаде я оказался один, тем не менее одиночества не ощущаю – рядом всегда доброжелательные, вежливые советские рабочие, инженерно-технические работники… В первую же смену мне дали возможность попробовать варить детали и оценили мою работу как качественно выполненную… Об этом я пишу с чувством огромной гордости своим родителям-коммунистам и трем братьям в Ханой…»
Средняя заработная плата вьетнамских рабочих составляла 212 руб. в месяц (советские рабочие соответствующих цехов получали по 215 руб. – различие в заработной плате объяснялось более высокой квалификацией наших рабочих). Автозавод ежеквартально переводил на счет Внешторгбанка 10-процентные отчисления от зарплаты вьетнамцев на строительство социализма и оборону Вьетнама. Норму вьетнамцы, согласно отчетам того времени, выполняли на 100-100,9 %, участвовали в индивидуальном и бригадном соцсоревновании. Результаты их деятельности обязательно освещались на бригадных стендах и стенной печати цехов. Соцсоревнование было организовано и в общежитии «Дружба» среди самих вьетнамцев. Направлено оно было на сохранность социалистической собственности, соблюдение правил проживания и передвижения по территории СССР.
ПЕСНЯ О ТРЕВОЖНОЙ МОЛОДОСТИ
Вьетнамский Новый год, праздник «тэт» стал самой яркой культурной черточкой, которую приобрел Тольятти вместе с вьетнамцами. Этот праздник в общежитии «Дружба» отмечали по лунному календарю. К нему обычно были приурочены конкурсы на лучшее оформление квартир, стенгазеты и всяческую художественную самодеятельность. За неимением цветущих персиковых веток комнаты украшались березовыми, с приделанными к ним розовыми бумажными цветами. «На красиво накрытых столах установлены курящиеся палочки, источающие приятный аромат. Вьетнамские ребята празднично одеты и веселы, они собрались у вахты в ожидании гостей. Пришли учителя, наставники, мастера…» Так же торжественно отмечался здесь день рожденья Хо Ши Мина, который подкреплялся обычно митингами-встречами на заводе или в учебном центре под лозунгом «Да здравствует советско-вьетнамская дружба!» К тому времени вьетнамцы разучили уже и «Песню о тревожной молодости», и «Катюшу» – получалось неплохо.
Николай Шестерин, в то время секретарь партийной ячейки цеха средней штамповки ПрП, вспоминает:
– К вьетнамцам поначалу все относились настороженно, пока не поняли, что приехали они, в общем-то, не деньги зарабатывать, а просто Россию посмотреть. Не сказать, чтоб больно работящие были. Хотя сил, особенно моральных, на них было затрачено немало: некоторые наши женщины-наставницы чуть не плакали от таких подшефных. Те их сперва побаивались, но потом, через год примерно, освоились и на работу, по-простому сказать, «забили». Приходилось бывать мне в общежитии их… Уже через год после того, как они в Тольятти приехали, некоторые комнаты для нас оказались недоступны. Там, как после выяснилось, они и шили свои джинсы, которыми скоро заполонили все рынки. Поразили нас, помню, еще огромные, в человеческий рост, контейнеры, стоявшие во внутреннем дворе – такие обитые фанерой ящики. Некоторые были открыты, и было видно, что заполнены они алюминиевой посудой. По-моему, раз в полгода вьетнамцы могли посылать что-то домой – вот это, стало быть, и посылали. А еще поразил нас в общежитии страшный запах жареной селедки…
Выходит, не анекдот про селедку-то! Кстати, на образцово-показательных Днях вьетнамской кухни русские и вьетнамцы обменивались пельменями и проросшей пшеницей. И много фотографировались. Фотовыставка «Вьетнамцы на ВАЗе» в октябре 1988 года была показана на Всесоюзном фестивале дружбе с вьетнамской молодежью, которая проводилась в Баку. К тому времени вьетнамские друзья освоились уже и на других предприятиях страны, так что было с кем обменяться опытом. Правда, по словам Николая Шестерина, который также участвовал в этой поездке, большее впечатление тогда произвели сами азербайджанцы. Фестиваль был организован совершенно шикарно… Один из последних приветов уже начавшей распадаться страны…
ПОД ГРАДУСОМ ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА
В городском архиве хранится интересный документ. Справка о выполнении предприятиями автомобильной отрасли требований Соглашения между СССР и СРВ о подготовке квалифицированных рабочих для Социалистической Республики Вьетнам. В этой справке приведена статистика количества прогулов советских и вьетнамских рабочих на ВАЗе с 1984 по 1986 годы. Первое время оно было практически одинаковым, у наших даже чуть выше. Но в 1986 году число прогулов среди вьетнамцев резко подскочило, увеличившись практически вдвое. «Количество прогулов возросло из-за несвоевременного возвращения вьетнамских рабочих из отпусков с выездом в СРВ. Не изжиты случаи спекуляции товарами повышенного спроса, нарушений правил перемещения по СССР. Имеют место отдельные случаи конфликтов между вьетнамской и советской молодежью из-за языкового барьера. Недостаточная информация из правоохранительных органов, Главного таможенного управления Министерства внешней торговли СССР» – значится в документе.
– Очень скоро, наверное, весь город стал замечать, что вьетнамцы скупают в больших количествах алюминиевую посуду, – рассказывает Александр Курочкин, в 1988-1995 годах сотрудник социологической службы ВАЗа. – В частности, огромные кастрюли, которые используются обычно в школьных пищеблоках и столовых. Когда вьетнамцев спросили, для чего они им нужны, была предъявлена весьма оригинальная версия: мол, во Вьетнаме в этих кастрюлях очень удобно хранить… домашние вещи. Такая кастрюля не ржавеет и, вкопанная в землю, выполняет роль шкафа. Правда ли это, не знаю. Кроме кастрюль вьетнамцы очень интересовались дешевыми медикаментами типа аспирина. И вообще быстро стало понятно, что работа на ВАЗе вьетнамцев привлекает не слишком. Они быстро смекнули, что выгодней взять больничный и сшить за это время несколько пар джинсов. Шилось все прямо в общежитии, в мало приспособленных для этого условиях. Но вьетнамцы – люди неприхотливые, с 1962 по 1975 год выдержали несколько войн, потом восстанавливали свою страну, им было не привыкать…
Интересен результат исследования «градуса интернационализма», которое проводила в то время социологическая служба завода среди своих сотрудников. В одном из «тестов», который предлагался заводчанам, был вполне лобовой вопрос «Считаете ли вы себя интернационалистом?» Все, разумеется, отвечали «да». Через пяток «отвлекающих» вопросов задавался еще один, проверочный: «Представьте ситуацию: вы едете в автобусе, и кто-то рядом с вами громко заговорил на незнакомом языке. Что вы почувствуете – любопытство, раздражение, равнодушие?» И «интернационалисты» тут же писали: «Раздражение, особенно когда вьетнамцы». Справедливости ради стоит сказать, что такого мнения придерживались не все. Несколько интернациональных свадеб в Тольятти все-таки отгуляли: русские девушки выходили замуж за вьетнамцев и, вполне возможно, до сих пор счастливы вместе…
– Вьетнамцы приезжали не только в Тольятти, но и в другие города, – говорит Александр Курочкин. – И везде все шло по одному сценарию: они сразу занимали нишу мелких услуг типа вшивания замков и торговли не очень качественной одеждой. Это были организованные и в принципе законопослушные общины. Но по большому счету, все наши надежды идеологического характера оказались тщетными…
Середину 80-х – начало 90-х многие эксперты считают крайне неблагоприятными для автозавода: оборудование изнашивалось, государственные инвестиции ограничивались, отставание от западных конкурентов усиливалось. На главном конвейере – вьетнамские друзья, а престиж рабочей профессии среди выпускников городских школ практически нулевой…
В самом Вьетнаме в 1986 году была провозглашена новая экономическая политика – «дой мой», которая открывала путь к рыночной экономике, но с сохранением руководящей роли компартии. Что-то вроде горбачевской перестройки, только у них сплав рыночных и плановых элементов дал зримые результаты. И, кстати, жареную селедку во Вьетнаме не едят – это изобретение «советских» вьетнамцев. Во Вьетнаме едят креветок и пьют кофе со льдом. А туристические путевки в эту страну сегодня стоят очень дорого…
«С первых дней работы в цехе № 45-2 парни и девушки из СРВ почувствовали тело и заботу, которыми окружили их сборщики. Эта забота проявляется во всем. Например, чтобы русская зима не показалась посланцам Вьетнама очень суровой, в 161-й бригаде связали для своих подшефных теплые шапочки. На снимке вы видите, с каким удовольствием их примеряют Нгуен Тхи Суан и Нгуен Тхи Там».
(«ВА», 7 декабря 1983 г.)
«Вокально-инструментальный ансамбль «Поиск», что во втором комплексе общежитии, предоставляет вьетнамским рабочим возможность играть на музыкальных инструментах. Но недалек тот день, когда у посланцев СРВ будет свой ВИА. Для приобретения инструментов профкомом прессового производства выделяется 8 тысяч рублей. А на днях в общежитии начал работать кружок кройки и шитья…»
(«ВА», 7 декабря 1983 г.)
«Слесарь 161-й бригады цеха № 45-2 Нгуен Тхи Ким Оань умеет многое: освоила установку тросов замка капота и воздушной заслонки, катушки зажигания, реле накладки очистителя… Да разве все перечислишь!»
(«ВА», 7 марта 1985 г.)
Елена Сафронова, газета «Волжский автостроитель», 2009